— Андрей Борисович, как ФАС относится к тому, что пассажирам железнодорожного транспорта насильно продают страховые полисы ЖАСО?
— Полисы этого страховщика продолжают выдаваться в добровольно-принудительном порядке. Нарушения здесь не редкость. Если вы скажете, что он вам не нужен, то кассир оставляет полис у себя, но деньги за него не возвращает. То есть идет навязывание услуги, при этом никто пассажиров не информирует. Еще с советских времен многие наши сограждане испытывают нервное возбуждение при получении проездного документа, и обычно никто не спорит, свои права не отстаивает. Маркетинговая политика ЖАСО, играющая на таких особенностях психологии пассажира, работает безотказно.
— Но неужели никто не жалуется?
— Почему же, обращения были. Более того, мы направляли в РЖД и ЖАСО письмо с указанием на то, что билетные кассиры не вправе допускать навязывание страховых услуг.
— Очевидно, оно не помогло. Может быть, есть какие-то более действенные меры?
— Нам достаточно сложно доказывать сам факт навязывания, мы не правоохранительные органы, у нас нет полномочий по оперативно-розыскной деятельности, ФАС не составляет протоколы, которые впоследствии могут стать доказательствами в суде. Необходимо совершенствовать законодательство. Мы не просим придать ФАС какие-то особенные полномочия — составлять протоколы или снимать свидетельские показания, пусть этим занимаются органы внутренних дел, но также в рамках наших антимонопольных расследований.
— Вы предлагали какие-то конкретные изменения в законы в связи с этим?
— Были предложены две законодательные новеллы о взаимодействии с МВД, но мы вынуждены были от них отказаться, поскольку министерство посчитало, что действующая нормативно-правовая база и так позволяет эффективно с ним сотрудничать. Повторюсь, мы не хотим возлагать на себя функции, связанные с оперативно-розыскной деятельностью. Хотя в Европе у наших коллег практикуются так называемые проверки на рассвете, в ходе которых собираются доказательства.
— И, тем не менее, вы продолжаете тяжбу с РЖД, пытаясь принудить их к заключению договора с другим страховщиком. Это своего рода обходной маневр?
— Мы абсолютно убеждены, что если бы РЖД заключили договор с несколькими страховщиками на предоставление услуг пассажирам, мы получили бы некую конкурентную среду. А у пассажиров появился бы выбор среди страховых продуктов, в том числе выбор не страховаться вовсе, потому что кассир тогда априори не будет знать, какую компанию «вбить» в документ, — сейчас же он вбивает реквизиты ЖАСО «автоматом». Ситуация здесь достаточно показательна с точки зрения возможности создания конкурентной среды на отдельно взятом рынке. В чем суть проблемы? Сегодня страхование пассажиров на всех железных дорогах осуществляет более полутора десятка различных ЖАСО (просто ЖАСО, «ВостсибЖАСО», «ДальЖАСО» и другие), которые так или иначе составляют одну группу, хотя и являются самостоятельными юридическими лицами. Наше разбирательство началось по вполне стандартным мотивам. Руководство Московской железной дороги направило ряд телеграмм начальникам станций о понуждении к заключению договоров только лишь с ЖАСО и о прекращении договоров и незаключении новых с «ЖАСО-полис», которое не входит в группу этих компаний. Мы возбудили дело, РЖД отменили телеграмму, и, казалось бы, на этом ситуация могла быть исчерпана. Но этим мы лишь расчистили поле для конкуренции. А вот насаждать ее, в буквальном смысле насаждать, — это вторая часть задачи. Поэтому мы подали исковое заявление в суд о принуждении РЖД к заключению договора с «ЖАСО-полис».
— Но суд первой инстанции, а затем и апелляционной оказались не на вашей стороне. Что дальше?
— Пока не пройдем до конца все процедуры, не остановимся. Если по линии рассмотрения дела в суде мы проиграем, у нас остается административный ресурс — убеждение через совет директоров РЖД. В этом органе представлено государство, в том числе в лице главы ФАС Игоря Артемьева. Есть практика выдачи правительственных директив для принятия решения советом, вот мы и будем настаивать на том, чтобы эта практика применялась.
— Нарушения допускают не только операторы рынка, вы сами обращали внимание на некорректные действия властей. Часто ли приходится с ними сталкиваться?
— В среднем за год через нашу систему проходит около 330-340 различных дел по всем финансовым рынкам. В 58% случаев в текущем году, в 72% — в прошлом, основанием для их возбуждения служили нарушения со стороны органов власти различных уровней. Эта проблема с трудом поддается решению. Два года назад в федеральных округах при участии полпредов прошли семинары по защите конкуренции в сфере финансовых услуг, где анализировалось исполнение закона при проведении конкурсов по отбору организаций, обслуживающих бюджетные средства. Статистика, увы, печальная: лишь 4-10% финансовых организаций выбирается по конкурсу, остальные — росчерком пера. Впрочем, далеко не всегда по этим нарушениям возбуждаются дела, иногда достаточно направить письмо о необходимости привести ситуацию в соответствие с законом. Так мы поступили, например, в случае с отбором страховых компаний в систему лекарственного обеспечения льготников. По этому поводу мы обратились в Федеральный фонд обязательного медицинского страхования, откуда нам недавно прислали конкурсную документацию. Или другой пример — в конце декабря МИД перенес по нашему настоянию тендер по страхованию зарубежного имущества, поскольку конкурсная документация не была надлежащим образом согласована. В этих случаях дела не возбуждались, но ситуация разрешилась. Кроме того, последнее время у нас масса дел заканчивается добровольным устранением нарушений, и это касается не только органов власти, но и непосредственных операторов рынка.
Андрей Кашеваров о предыстории вопроса с ЖАСО
— Дело рассматривалось в тот период, когда шла реорганизация, точнее передача имущественных комплексов железных дорог — самостоятельных юридических лиц в РЖД. В свое время Московская железная дорога подписала тройственный договор о так называемом информационном обмене с ЖАСО и «ЖАСО-полис». Все происходило следующим образом. Есть кассиры, которые продают билеты, есть кассовые аппараты, которые автоматически их «пробивают». Вы получаете свой проездной документ и «автоматом» к нему кассир распечатывает на соответствующем бланке страховой полис. Так вот, до создания РЖД компании ЖАСО и «ЖАСО-полис» заключали агентские соглашения с кассирами. С каким кассиром заключишь договор, тот твой полис и «пробивает». При этом цены были практически одинаковыми — в среднем примерно 15 рублей за одну поездку. Борьба за «точки реализации» шла путем предложения большего или меньшего агентского вознаграждения. Но в какой-то момент РЖД заключили новый договор с ЖАСО и не сделали этого с «ЖАСО-полис», в этот момент действие тройственного договора де-факто прекратилось, а те кассиры, у которых были соглашения с «ЖАСО-полис», автоматически их расторгли, иначе им грозило бы увольнение. В то же время с юридической точки зрения судьба прежнего соглашения осталась неопределенной. Непонятно, например, перешли права и обязанности по нему от МЖД к РЖД или нет. На комиссии в ФАС представители Российских железных дорог уверяли, что не перешли, поэтому-то они и перезаключили договор с ЖАСО. Тогда мы задали вопрос, а почему нельзя перезаключить договор и с «ЖАСО-полис», которое к ним по этому поводу также обращалось? Нам ответили, что обращение это рассматривается. «Мы же — коммерческая организация, и нас никто не обязывает давать ответы через месяц или два», — говорили представители РЖД. Мы несколько раз созывали комиссии, чтобы дождаться их реакции на обращение «ЖАСО-полис». Но железнодорожники постоянно высказывали какие-то замечания к договору, рассмотрение дела не единожды переносилось до тех пор, пока не стало очевидным, что от РЖД мы ничего не дождемся. Тогда-то ФАС и обратилась в суд с иском о понуждении к заключению договора. Иск рассматривался сначала в первой инстанции, потом в порядке апелляции, мы дважды проиграли. Но интересно, что на втором суде представители РЖД заявили совсем не то, что говорили на комиссии, а именно: тот тройственный договор между МЖД, ЖАСО и «ЖАСО-полис» действует, а права по нему перешли к РЖД. И вроде бы получается, что предмета иска нет. Если в решении суда мы обнаружим, что тот тройственный договор действует (ведь на этом основании нам суд отказал в удовлетворении искового заявления), мы будем добиваться его исполнения. В противном случае мы пойдем дальше, в кассацию.
Журнал «Финанс.» № 8 (98) 28 февраля — 6 марта 2005 — Страхование
Беседовал АРТЕМ ФЕДОРОВ
Подписывайтесь на телеграм-канал Финсайд и потом не говорите, что вас не предупреждали: https://t.me/finside.