Один из самых богатых предпринимателей Китая Ян Бинь на прошлой неделе был приговорен к 18 годам тюрьмы. Его обвинили во взяточничестве, разработке и использовании подложных контрактов и незаконном захвате земель. В подобных грехах можно обвинить едва ли не любого китайского толстосума, сколотившего капитал на заре рыночного социализма, так же как можно доказать незаконность практически любой приватизационной сделки в России 90-х годов (начиная от «ЮКОСа» и заканчивая квартирой). Многие считают, что столь строгое наказание Ян Биня связано с его неумеренными (с точки зрения партийно-государственной элиты) политическими амбициями. В прошлом году бизнесмен был назначен главным администратором особой экономической зоны на территории Северной Кореи. И при этом не только не запросил санкции Пекина, но и имел смелость заявить, что северокорейский проект — его частное дело. История с несостоявшимся китайским олигархом невольно заставляет проводить неприятные параллели со скандальными «наездами» на олигархов российских (правда, уже состоявшихся). Да и вообще тема применения китайского опыта в России в последнее время вновь стала модной. Интересно, что китайская модель вызывает восторг у политиков с диаметрально противоположными воззрениями. Левые ссылаются на успех китайских реформ, проводимых якобы без отхода от основных принципов социализма. Правые советуют брать у соседа уроки экономического либерализма. Вот и советник президента по экономике Андрей Илларионов недавно сделал доклад, в котором разъяснялось, что удвоение ВВП за десять лет для России вполне реально. Автор книги «Тайна китайского экономического чуда» считает, что достичь темпов экономического роста 8% (именно столько нужно для достижения поставленной президентом цели) можно, по-китайски радикально снизив бюджетную нагрузку на ВВП.
Однако воспроизвести китайскую модель в России невозможно, да и не нужно. Китай начинал экономические преобразования, будучи страной с избытком сельского населения (около 80%). Оно стало источником необычайно дешевой рабочей силы, готовой идти в города и работать почти даром. Этот фактор был, да и остается главным магнитом для иностранных инвестиций. Россия же на этой стадии индустриального развития находилась еще в дореволюционные годы, а сейчас доля сельского населения составляет примерно 20% (при этом в огромном числе деревень живут одни старики).
Значительная часть населения в Китае, особенно в деревнях, не является объектом социальных расходов, что действительно способствует снижению бюджетной нагрузки. Однако не менее важно и то, что многочисленные китайские селяне живут в бедности и при этом крайне консервативны. Для них важен даже небольшой рост благосостояния, пусть очень незначительный по европейским масштабам. Мощный фактор социально-политической стабильности (тоже, между прочим, не последняя вещь для инвесторов) заключен и в менталитете китайцев. Дело даже не столько в их общеизвестном трудолюбии (китайцам это качество было присуще всегда), сколько в терпении и готовности подчиняться авторитету власти. Для усмирения отдельных недовольных в Китае существуют в лучшем случае тюрьмы, в худшем — площадь Тяньаньмэнь. В России же «пенсионерские» пикеты возле зданий областных администраций стали нормальным явлением. При этом значительная доля граждан, к сожалению, не представляет себе иной жизни, кроме как за счет социальных подачек от государства. Из всего этого следует, что для повторения китайского опыта в России придется восстановить жесткий тоталитарный режим. Опять же хочется надеяться, что происходящее в России усиление органов госбезопасности, укрепление государственности и построение вертикали власти не приведет к созданию государства по образу и подобию китайского. Хотя визит в КНР делегации «Единой России» в целях изучения китайского опыта партийного строительства в этом смысле настораживает.
Наконец, не следует забывать и о том, что в китайской экономике хватает проблем. Одна из них — низкая ликвидность банковской системы, обремененной огромным грузом «плохих» долгов госпредприятий. Сам госсектор огромен и колоссально неэффективен. Прибавьте сюда зияющую пропасть между уровнями социально-экономического развития приграничных и внутренних районов страны.
Все вышесказанное, конечно, не означает, что китайский и любой другой опыт не следует изучать, заимствуя отдельные позитивные элементы. Но принимать его в качестве универсальной модели было бы как минимум легкомысленно.
Журнал «Финанс.» № 19 (21-27 июль 2003) — Главное
Анна Ким
Подписывайтесь на телеграм-канал Финсайд и потом не говорите, что вас не предупреждали: https://t.me/finside.