— Алексей Викторович, в чем российская специфика манипулирования на фондовом рынке?
— Это специфика рынка пусть и крупного, но развивающегося. Он по-прежнему не такой объемный, как развитые. Поэтому рынки многих инструментов можно «раскачать», используя даже относительно небольшие средства. При этом применяются известные всему миру торговые приемы, например выставление встречных заявок в интересах одного и того же клиента. По мере роста объема рынка манипулировать становится все дороже, а по мере развития способов выявления таких случаев — сложнее.
— Как вам законопроект о недобросовестных практиках, подготовленный ФСФР?
— Законопроект о недобросовестных практиках на финансовых рынках — новый этап по созданию правил, направленных на предотвращение манипулирования, учитывающий опыт применения действующего законодательства. Мы его поддерживаем, поскольку он предусматривает правовые решения, адекватные требованиям к уровню развития российского фондового рынка. В его разработке активное участие принимало профсообщество, которое в не меньшей степени, чем государство, заинтересовано в формировании справедливого рынка ценных бумаг.
— Почему этот документ — в разговорах его чаще называют законом об инсайде — не могут принять уже много лет?
— Законодательство о манипулировании само по себе очень сложное. А наиболее сложным является определение манипулирования, и именно то, должно ли оно быть абстрактным или конкретным. В случае если определение носит абстрактный характер, установление факта манипулирования всецело зависит от оценки правоприменителя, от его квалификации и квалификации судьи. При абстрактном подходе манипулирование очень непросто отграничить от ошибок трейдера или неадекватной оценки рынка аналитиками. В результате абстрактность оборачивается риском привлечения к ответственности невиновного или вероятностью отмены решения правоприменителя судом.
В сегодняшнем виде законопроект дает конкретное определение манипулированию, четко перечисляя приемы, являющиеся манипулятивными.
— Но закон получится неглубоким, раз строго привязан только к нескольким конкретным способам обмана?
— Действительно, задача правоприменителя упрощается. Это и делает закон работоспособным. Он предусматривает значительное число приемов манипулирования — больше, чем упоминается в действующем законодательстве. Его применение позволит исключить наиболее очевидные, грубые приемы, сформировать правоприменительную практику, приведет к увеличению издержек, связанных с манипулированием. На следующем этапе можно будет задуматься о переходе к большей абстрактности закона.
— Какие наказания для нарушителей предусмотрены?
— Сам по себе законопроект содержит основания только для приостановления действия и аннулирования лицензии — как и сейчас. Для того, чтобы установить уголовную или административную ответственность, необходимо внести поправки соответственно в Уголовный кодекс и Кодекс об административных правонарушениях. Законопроект не предусматривает таких изменений. Возможно, этот шаг станет предметом дискуссий впоследствии. Кстати, в отличие от манипулирования за незаконное использование служебной информации КоАП предусматривает штраф для граждан — он ограничивается суммой в 3 тыс. рублей.
— А сколько раз за последние годы применялись статьи закона о рынке ценных бумаг, касающиеся манипулирования и злоупотребления служебной информацией?
— Мне трудно вспомнить такие случаи. Но надо учитывать, что эти правонарушения обычно очень сложно доказать. Во всех странах регулирующие органы, начиная расследование, принимают во внимание правоприменительные перспективы. Зачастую уже в начале расследования видно, насколько вероятен успешный исход. Важно и то, достаточно ли у правоприменителя полномочий, чтобы собрать убедительные доказательства. Добавьте к этому, что суд может не согласиться с ним. Если сейчас за использование служебной информации предусмотрен смехотворный штраф, стоимость расследования многократно превысит компенсацию обществу за потери, связанные с правонарушением. Более того, такое наказание не служит реальным механизмом пресечения — сто долларов не испугают нарушителя.
— Но отзыв лицензии — серьезное наказание?
— Да, весьма серьезное. Но «манипуляторами» и инсайдерами являются не только профучастники, поэтому его явно недостаточно.
— Что мешает эффективно проводить расследования манипуляций?
— Об одной сложности я уже упомянул — это опасность субъективной оценки. Сложность разграничения правонарушений и различных ошибок, которые могут вызвать аналогичные последствия, однако не несут в себе мотивов манипулирования. Пожалуй, самый серьезный вопрос — создание доказательной базы, поиск убедительных доводов для суда. Это скорее вопрос полномочий правоприменителей. За рубежом используются самые разные средства, в том числе внедрение, прослушивание телефонных разговоров и другие методы, относящиеся к оперативно-розыскной или следственной деятельности.
— Может, стоит наделить подобными полномочиями ФСФР?
— На мой взгляд, этот вопрос сейчас не стоит. Он возникнет, когда будет обсуждаться ответственность за манипулирование и использование инсайдерской информации. Хотя законопроект и уточняет ряд полномочий ФСФР, он не выходит за рамки обычных приемов осуществляемого ею надзора.
— Какая роль в борьбе с манипулированием отводится саморегулируемым организациям (СРО), в частности НАУФОР?
— Сейчас в законодательстве она сформулирована общим образом. СРО могут устанавливать правила для своих членов по любым вопросам профессиональной деятельности. В том числе направленные на снижение риска манипулирования и использования инсайда. Организации могут выявлять такие факты и наказывать за них. В дальнейшем НАУФОР будет совершенствовать регулирование, предусматривая различные, в том числе организационные и технологические, требования, снижающие риск манипулирования.
— Какие функции по противодействию махинациям СРО могут взять на себя?
— Как я уже сказал, СРО могут выявлять и наказывать своих членов за нарушения как требований законодательства, так и собственных правил. К санкциям, которые могут применяться, относятся и штрафы, и исключение из состава СРО. В НАУФОР существуют механизмы для этого — дисциплинарный комитет, третейский суд.
Впоследствии, если случаи манипулирования будут предметом разбирательства в судах, такие организации могли бы выступать в качестве экспертов.
— Предусмотрены ли компенсации убытков потерпевшей стороне из-за манипулирования?
— Возможность компенсации убытков присутствует всегда в силу самых общих положений гражданского законодательства. Однако ее механизм в России пока плохо работает, особенно на фондовом рынке. Помимо факта правонарушения нужно ведь установить причинно-следственную связь между действиями одного лица и финансовыми потерями другого, а зачастую многих других лиц. Расчет убытков требует квалификации и многолетней судебной практики — это сложная юридическая задача. Альтернативой являются административные штрафы как компенсация обществу в целом, а не отдельным пострадавшим. Они должны быть сопоставимыми или, что более желательно, превышающими доходы от манипулирования. Такой подход зачастую более эффективен, если не с точки зрения компенсации убытков пострадавшим, то с точки зрения предотвращения правонарушений.
Механизм компенсации убытков может работать более эффективно благодаря третейским судам СРО, заставляя подчиняться их решениям под страхом исключения из состава организации. Однако здесь другая проблема — сложно охватить юрисдикцией третейского суда всех возможных пострадавших от манипулирования.
i
АЛЕКСЕЙ ТИМОФЕЕВ родился 3 мая 1972 года в Нижневартовске. Окончил с отличием хозяйственно-правовой факультет Уральской государственной юридической академии по специальности «правоведение». Работал в юридической фирме «Лазарев и партнеры» в должности заместителя директора, в 1994-1995 годах участвовал в подготовке проекта федерального закона «О рынке ценных бумаг». В 1995-1998 годах в составе группы консультантов — экспертов Международного института развития правовой экономики принимал участие в разработке законопроектов «Об акционерных обществах», «Об инвестиционных фондах», «Об обществах с ограниченной ответственностью», а также нормативных актов, регулирующих стандарты эмиссии, институты коллективных инвестиций, раскрытие информации на рынке ценных бумаг. В 1998-2005 годах — советник по правовым вопросам фонда «Центр развития фондового рынка». В 2000-2004 годах входил в состав экспертного совета ФКЦБ России. В октябре 2005 года избран председателем правления НАУФОР. Является членом совета по корпоративному управлению при ФСФР. Женат, имеет двоих детей.
Журнал «Финанс.» № 31 (168) 14-20 августа 2006 — Главная тема
Беседовал ОЛЕГ МАЛЬЦЕВ
Подписывайтесь на телеграм-канал Финсайд и потом не говорите, что вас не предупреждали: https://t.me/finside.