— С чего вы начинали?
— В 90-х годах шел процесс создания новых отношений свободной экономики. Наиболее важным переломным моментом стала приватизация. О том, насколько этот механизм приобретения собственности был справедливым, спорят до сих пор. Тем не менее именно в то время появился ваучер — первая после Октябрьской революции инвестиционная бумага. С ней «Атон» проводил первые операции. С этого началось накопление капитала, профессионализация и развитие компании.
— А почему вы заинтересовались именно рынком ценных бумаг, которого, по сути, в России тогда не существовало?
— Мне было около 20 лет. Трудно представить себе человека этого возраста, который сидит и думает, как ему строить бизнес и в какой именно сфере. Просто я оказался в нужном месте и в нужное время. Как говорил Ницше, «случайность — язык бога». Так получилось, что именно такой способ зарабатывания денег я нашел. И кстати, по психологическому типу и возрасту к этой деятельности очень подходил.
Тогда торговля ценными бумагами происходила совсем по-другому. На бирже суетились люди с мешками наличных и ваучеров. Я и мои первые партнеры-однокурсники просто не имели денег для участия в этой игре. Зато у нас было много энергии и место для ее использования — Российская товарно-сырьевая биржа, которая забыла про товары и сырье и занималась только ваучерами. Мы предлагали посреднические услуги предприятиям, которые хотели бы участвовать в аукционах по приватизации. А на их деньги закупали ваучеры.
— Каким был ваш первый офис?
— Я организовал его в квартире отца. Для него это было ужасное событие. С утра папа выходил на кухню пить кофе, а там уже сидели странные для него люди и что-то горячо обсуждали. Потом с первой прибыли арендовал помещение — бывшую «качалку». Сам с друзьями вынес оттуда тренажеры, поставил столы и телефоны с компьютерами.
— А как компании удавалось привлекать клиентов?
— Мы взяли на работу много интеллигентных бабушек. Составили для них базу данных с перечнем всех предприятий — потенциальных участников аукционов по приватизации. Подготовили стандартные тексты, которые пенсионерки должны были произносить. Бабушки работали на дому, звонили и предлагали наши услуги. Наиболее продвинутые из них становились своеобразными менеджерами по работе с клиентами. Вскоре у нас появился собственный капитал для операций.
— Как произошел переход от спекуляций с ваучерами к профессиональной деятельности на фондовом рынке?
— То, что я описываю в романтичных для меня красках, было «боевой молодостью», периодом накопления капитала. Многие заработали на операциях с ваучерами гораздо больше, чем мы, но просто не захотели заниматься рынком ценных бумаг. Они переехали в теплые края, приобрели предметы роскоши, недвижимость. Некоторые ушли в иные сферы бизнеса.
А я был совсем молодым — еще студентом. Потребности за время приватизации особенно не выросли, семьи тогда не было. Зачем мне было покупать дом за рубежом? И я продолжил заниматься тем, что меня захватило и в дальнейшем стало основным делом жизни. Компания развивалась как брокер, переехала в более удобный офис. Мы начали обслуживать иностранных клиентов, которые были тогда самыми сильными игроками в России.
После завершения приватизации у столичного рынка ценных бумаг началась другая жизнь. Он рос, становился более профессиональным. У меня даже не было времени, чтобы размышлять. Просто компания развивалась вместе с этим рынком. Путь был предопределен. «Атон» дорос до инвестиционного банка, от торговли ценными бумагами перешел к привлечению инвестиций, проектному финансированию, управлению активами. Мы просто оказались в правильном месте и в нужное время. И я очень благодарен людям, работавшим вместе со мной, и стране, в которой живу.
— А кто были вашими партнерами?
— В самом начале — несколько друзей-однокурсников. Потом наши пути разошлись, потому что каждый захотел свое дело. Название «Атон», которое придумал я, осталось со мной. Сейчас в компании профессиональное партнерство. Все топ-менеджеры имеют долю собственности. Она растет в цене, когда сотрудники показывают высокие результаты. Но может и уменьшиться, если они недостаточно хорошо выполняют свои обязанности.
— Как вы выбирали имя для компании?
— Мне попался один учебник по психологии. Там было написано, что название должно состоять из небольшого количества букв, желательно — не больше четырех-пяти. Кроме того, оно должно быть мужского рода. Я раскрыл словарь, начал листать его с самого начала и почти сразу натолкнулся на слово «Атон». В Египте был бог Атон, олицетворявший культ солнца. И выбрал именно это название. А недавно я сделал случайное открытие еще одного значения названия компании. По-старославянски Атон — это Афос, или Афон, — святая земля.
— Как ваш молодой возраст сказался на темпах развития компании?
— Классическая проблема любого активно развивающегося бизнеса в том, что ему постоянно нужны все более квалифицированные сотрудники. Здесь молодость является преимуществом: в этом возрасте быстрее учатся. Сложности были и есть, поскольку «Атон» остается быстрорастущей компанией, которая удваивает свои обороты практически каждый год. Мы прошли этап «семейной фирмы», переросли в современную корпорацию. Сейчас у нас скорее смешанная культура ведения дел. Она очень сильно отличается от англосаксонской, присутствующей во многих компаниях. У нас более глубокие отношения между людьми, которых связывает нечто большее, чем результат.
— В чем причина быстрого развития вашего бизнеса?
— Просто сами финансовые и фондовые рынки быстро растут. До сих пор они, на мой взгляд, не соответствуют размерам и потенциалу страны. Участники, которые пытаются быть усердными, честно исполняют свои обязательства, закрепляются и развиваются. Я думаю, рост компании во многом определяется развитием России как источника и предмета инвестиций. Наш успех зависит от состояния экономики государства, а репутация компании — от имиджа России как страны, в которую можно инвестировать.
— За счет чего компании удалось выжить в 1998 году?
— Вы хотите узнать о некоей закономерности, формуле успеха, которую мы для себя нашли. А ее нет. Опять обстоятельства. Перед кризисом мы обслуживали исключительно иностранные компании. Основными клиентами «Атона» были фонды, инвестировавшие в Россию. Мы писали для них исследования на английском, давали советы, которые они, кстати, не слушали, и скупали все что можно. Собственно, отчасти поэтому и случился кризис.
До дефолта у нас было много клиентов, оборот $2 млрд, в 1997 году мы заработали около $60 млн. И вдруг все это исчезает. Что нам оставалось? Мы сразу переключились на обслуживание российских клиентов и стали развивать новое направление. Это было сложнее. Мы привыкли предоставлять услуги профессиональным крупным инвесторам, с которыми можно было говорить на одном языке.
Появившиеся после кризиса российские клиенты, конечно, сильно отличались от тех, с кем компания имела дело. Мы стали выстраивать с ними отношения. И через год наш оборот стал прежним, а на следующий год удвоился. Для мелких высокоспекулятивных российских клиентов мы запустили интернет-услуги, создали on-line торговую систему. В этом году она показала $13 млрд оборота. Выжили мы за счет того, что быстро поменяли нишу. Кроме того, у нас был большой объем собственного капитала. Во время кризиса мы потеряли треть, но осталось достаточно средств для развития.
— Как проходило ваше обучение, если вы в 20 лет посвящали столько времени своему делу?
— О, это было ужасно. Еле-еле институт окончил — брал три «академки». Из принципа решил его «добить»: диплом покупать не хотелось. Потом получил второе высшее образование, которое не требовало серьезных временных затрат. Но основная моя учеба происходила в процессе работы. Тому, что мы сейчас делаем, не учат в российских экономических вузах. Приходится постоянно и много читать, о чем-то просто догадываться.
— У вас огромный практический опыт, зачем понадобилось второе высшее?
— Это было много лет назад, когда еще не хватало опыта и казалось, что чему-то можно научиться. Сейчас меня умиляет ситуация, когда удачливые бизнесмены пытаются получить MBA. К успеху пришли люди с определенными личностными качествами: настойчивостью, интуицией. То же самое когда-то произошло на Западе. Кто такой Морган? Это человек, который сделал капитал в кризисной ситуации, если не сказать — был пиратом и убивал людей. Сейчас, через много поколений, в его офисах сидят наемные менеджеры. А когда в России «морганы» пытаются получить образование, которое хорошо для восемнадцатилетних, это большого проку не дает. Впрочем, есть надежда на программу для менеджеров с серьезным управленческим опытом — Executive MBA.
— Тем не менее вы сами для своей компании стараетесь привлекать специалистов с MBA, CFA и другими международными степенями.
— Да, рынок такой. Нам необходимо хорошо разбираться в чужом бизнесе. Когда «Атон» оказывает услугу Investment Banking Service, мы приходим в другую компанию и должны советовать так, чтобы нас слушали. Поэтому нужно брать лучших специалистов и обучать собственные кадры.
— Как вы считаете, могут ли сейчас молодые люди добиться такого же успеха, как те, кто начинал в 90-е?
— Одна из основных проблем российского бизнеса — нехватка молодых профессиональных кадров. Возможности сейчас огромные. Просто в отличие от 90-х очень сильно выросли требования к квалификации. Но если она есть, человек трудолюбив, готов добросовестно учиться новому, то спрос на него огромный. В России приживается западная модель, когда хорошие менеджеры становятся партнерами в тех компаниях, где они работают. Возможностей открыть что-то новое, чего до тебя в России никто не делал, стало меньше. Однако потенциал создать свой бизнес остается высоким. И денег в стране стало больше.
— Какие основные задачи стоят перед «Атоном» и в каком качестве вы себя видите в компании в будущем?
— Я считаю, что мы должны сейчас сфокусироваться на управлении активами. И будем активно развивать Investment Banking. Оказывая этот профессиональный сервис, вместе с кругом дружественных инвесторов мы сами намерены приобретать активы.
Я не единственный владелец бизнеса. Наша концепция — профессиональное партнерство. Пенсионер, владеющий акциями, компании не нужен. Нам необходимы работающие менеджеры, которые в силу своих заслуг являются партнерами. Но моя активность как ежедневного управляющего снизилась: по сути, являюсь председателем совета директоров. Пока официально занимаю должность президента, но это вопрос времени. И оперативным менеджментом компании уже не занимаюсь. Сейчас моя задача — развитие контактов, стратегии и помощь по всем направлениям. l
Журнал «Финанс.» № 15 (56) 19-25 апреля 2004 — Карьера
Беседовала ВИКТОРИЯ ЗАВЬЯЛОВА
Подписывайтесь на телеграм-канал Финсайд и потом не говорите, что вас не предупреждали: https://t.me/finside.