«Раймонда» возвращается в Большой

Юная дева изящна, хрупка и утонченна. Прекрасный рыцарь пленен ее возвышенной чистотой и воздушной плавностью движений. Они обручены и почти счастливы, но слиться в гармоничном дуэте им мешает разлука: Жан де Бриен, как и положено средневековым рыцарям, отправляется в поход. Тем временем его мечтательной невесте снится странный сон…

Так начинается балет «Раймонда», который давно числится в реестре русской балетной классики. Монументальная, величественная музыка Александра Глазунова и новаторская для конца XIX века хореография Мариуса Петипа обеспечили шумный успех премьере 1898 года. С тех пор история о любви и соперничестве, борьбе между благородным рыцарем и страстным сарацинским шейхом за право обладать прекрасной графиней Раймондой перекраивалась не раз. Наибольшей правке подвергалось либретто: написанное не профессионалом, а либреттисткой-любительницей Лидией Пашковой, оно отличалось незамысловатой простотой и бедностью сюжетных линий.

Нынешняя постановка Юрия Григоровича — полный ремейк спектакля 1984 года, который покинул репертуар Большого буквально пару лет назад. Балетмейстер сохраняет фрагменты хореографии Петипа, перемешивая их со вставками из более позднего варианта Александра Горского, и добавляет собственные эпизоды, стараясь придать действию большую драматичность и восточную характерность. Григорович сокращает многочисленные пантомимы, усиливает кордебалет и укрупняет танцевальные партии солистов.

Первое действие протекает довольно вяло. Музыка, требующая то тончайшей, прозрачной лирики, то драматической напряженности, словно призывает Марию Аллаш (Раймонда) и Александра Волчкова (Жан де Бриен) к эмоциональности, к осмысленной наполненности образов. Но почему-то чувствуется, что танцоры еще не разогрелись, не погрузились в роль, а плавают на поверхности. Так, несколько «провисает» сцена сна, в которой главная героиня видит страстного восточного рыцаря, пугающего ее пылкими признаниями в любви. В этой кульминации первого действия отлажена лишь синхронность кордебалета: статистки чудо как хороши и напоминают стайку вспугнутых птичек, перелетающих с одного конца сцены в другой. Но Раймонда остается заторможенной и вялой, что, впрочем, вполне простительно для спящей девушки.

Все меняется во втором отделении, когда в замок прибывает сарацинский рыцарь Абдерахман в исполнении Дмитрия Рыхлова. Он добавляет действию столь не хватающей динамики, он танцует человека яркого, сильного, отчаянного. Его прыжки резки и угловаты, в нем чувствуется физическая мощь, которая почти завораживает. Абдерахман пытается добиться любви очаровательной Раймонды, предлагает несметные сокровища и даже пытается похитить несговорчивую графиню. Вернувшийся жених вступается за уставшую от домогательств горячего сарацина невесту и после непродолжительной дуэли повергает его к ногам любимой, возле которых тот, собственно, и умирает. Это наиболее сюжетно насыщенная часть балета, после которой не будет происходить уже ничего: третье действие — счастливое воссоединение влюбленных — несет в себе чисто эстетическую, но малосодержательную нагрузку.

Одна из интриг нынешней постановки — партии подруг Раймонды в исполнении двух прим Большого Марии Александровой и Екатерины Шипулиной. Они безупречны и легки и, кажется, выходят на сцену, говоря: заглавная роль не досталась нам по чистому недоразумению. Впрочем, Мария Аллаш к середине балета вполне растанцовывается: ей, бесспорно, удается знаменитая сцена с газовым шарфом, которую она проводит на одном дыхании. Раймонда кажется музой, нимфой, белой горлицей, поэтической строкой. Александр Волчков оживляет третье действие. На фоне длинных и чуточку скучноватых венгерского и большого классического танцев он буквально выстреливает двумя сольными партиями, на мгновение чуть ли не зависая в воздухе.

Сценография спектакля выглядит несколько унылой. Декорации Симона Вирсаладзе — мрачная темно-синяя драпировка и чуть ли не упирающиеся в потолок колонны — навевают чувство тревоги и как-то не сочетаются с пышностью дворцовых сцен. Зато костюмы — просто сказка. Они сияют воздушной белизной и переливаются золотом, они создают настроение — легкое, непринужденное, искрящееся. Правда, длина накидок и шлейфов порой оказывается чрезмерной: танцоры запутываются в них и рискуют потерять равновесие.

Так стоило ли восстанавливать спектакль, еще свежий в памяти завсегдатаев Большого? Сияющее лицо Юрия Григоровича, вышедшего к зрителям на финальный поклон, говорило, что старания были не совсем напрасны. Восторги многочисленной публики, изрядно подогретые криками клакеров, это подтверждали. И если отдельные места балета казались слишком длинными и невыразительными, то это сглаживалось безупречной игрой оркестра, которым дирижировал Павел Сорокин. Проникновенное фортепианное соло Веры Часовенной, волшебные переливы арфы Аллы Левиной, нежный щебет скрипок и соло на английском рожке увлекали порой сильнее, чем развитие отношений между благородным де Бриеном, неистовым Абдерахманом и хрупкой женственной Раймондой.

Журнал «Финанс.» № 12 (19-25 мая 2003) — Личное
Юлия Гордиенко

Подписывайтесь на телеграм-канал Финсайд и потом не говорите, что вас не предупреждали: https://t.me/finside.